Отчего же люди так жестоки?

Отчего же люди так жестоки?
Отчего же камень на душе?
Собираем мы добро, как крохи
Неужели мы зверье уже?

Почему пропала в нас душевность?
И куда девалась доброта?
Нам недолго жить и... в бренность
Мы уйдем с обидой навсегда.

Может кто-то нам подсыпал яду
Чтобы люди становились злей?
Чтоб взглянув... По одному лишь взгляду
Догадаться убегать скорей.

Почему в душе у нас осадок?
Почему не сжалится душа?
Это, люди... Это... непорядок
Наша жизнь не стоит и гроша.

Почему наш взгляд, порой, холодный?
Почему стоим к беде спиной?
И к родному, словно он нерОдный
Вместо слов - одно: грызня-грызней.

Что же на душе у нас скопилось?
Не осталось места для любви
Что же, люди, с нами вдруг случилось?
Отчего мы стали так скупы?

Почему сердца наши закрыты?
И на них висят уже замкИ?
Были ведь сердца всегда открыты
Не были к друг другу так строги.

Кто мне скажет :" В чем причина злобы?"
Почему в нас состраданья нет?
Или мы уже особой пробы?
Кто ответит в чем причина бед.




А там, на дороге осталась обида
И чья-то растоптанная доброта,
Но ты обогнал, оттолкнул деловито,
В лицо не взглянул и исчез навсегда.

И так каждый день торопливые люди
Навстречу и мимо, туда и сюда,
Снуют по планете, боясь оглянуться,
А, может, проснуться, а, может, вернуться,
От радости раз, хоть один, захлебнуться
И вскрикнуть: «Здорово! Привет! Как дела?»

Так что? Мы забыли? А, может, не знали?
«Простите», «Пожалуйста». «Будьте добры»,
Не верю! Мы знали, но растеряли,
Считая, что также нежны и щедры.

Мы нахватались верхушек науки,
Фанатики мучают самую суть,
Мы мыслим глобально, а к близкой подруге
Не успеваем порой заглянуть.

Мы рассуждаем о чуткости к людям,
Ах, благородство! Ах, доброта!
Но где и в какой мы компании шутим,
Когда у соседа за стенкой беда?

Когда чье-то сердце рвется на части
От одиночества, от пустоты,
И хочется самую капельку счастья,
Внимательных глаз, теплых рук и участья…
Так будешь ли рядом, прохожий, ты?

Да, в дефиците теперь человечность,
Ее и «по блату» нигде не достать,
Но чтоб наша жизнь не имела конечность,
А дети не знали про боль, бессердечность,
Не вправе о ней человек забывать.